На сегодняшний день в деловой среде существует лишь несколько десятков, если не меньше, брендов, известных за пределами Евронекст, Лифф и Уолл-Стрит. Одним из них, безусловно, является фамилия Ротшильдов. Собственно, с Ротшильдами и связано появление такого понятия, как “бренд”. Такие лидеры в своих областях, как “Standart Oil”, “Coca Cola”, “General Motors”, “Gillette” и “Microsoft” появятся на карте американских корпораций гораздо позже. А тогда, во второй половине 18 века, в кредитных учреждениях и финансовых кругах Старого Света одно вскользь брошенное обещание человека по фамилии Ротшильд значило больше, чем стабилизационные фонды некоторых государств значат в веке двадцатом первом.
Основателем великой династии считается Майер Амшель Ротшильд, родившийся в еврейском гетто города Франкфурта в 1743 году. Помимо него в семье еврейского торговца, ростовщика и промышленного инвестора по имени Амшель Мозес Бауэр росли ещё три брата, которые также вслед за отцом последуют по финансовой лестнице. Но именно дети по линии Майера прославят впоследствии свою фамилию на весь мир и принесут в её необъятную копилку дефицитные части бюджетов большинства развитых и развивающихся государств.
С малых лет матушка Майера Амшеля прочила ему карьеру священника – раввина, заставляя его целыми часами проводить свой детский досуг за законами Моисея, изучая основы добродетели и правильного отношения к миру. Сам Майер не представлял себя в качестве духовного наставника и видел в Писании сугубо практическое значение, поэтому и правильное отношение к миру у мальчика сформировалось примерно к восьми годам отроду, когда он начал замещать отца в ростовщической лавке. В этой лавке он проработал почти двадцать лет, укрупнив отцовский бизнес до десятка кредитных контор с общим годовым оборотом в двадцать тысяч немецких марок. Однако, несмотря на то, что семейство считалось в ту пору одним из самых преуспевающих во всём Франкфурте, Майера нельзя было назвать богатым человеком. Главное его богатство заключалось в безукоризненной деловой репутации кредитного работника, простаивающего за кассой и счётами по семнадцать часов в сутки. Работа и молитвы занимали у него почти всё время. Действительно, а чем ещё было заняться в целомудренной и консервативной обстановке сионского гетто? Волей-неволей приходилось любить то, чем занимаешься – свою работу.
Но самой главной любовью ростовщика Майера была любовь к деньгам. Металлическим и бумажным, золотым и медным. Всяким. Культ денег, царящий в семействе, очень скоро передался и детям. И вот однажды на Майера снизошло озарение: в обстановке гетто невозможно было и на пять жалких процентов удовлетворить свою страсть к денежным знакам. Можно было заработать, но вот сделаться миллионером – никогда. И всё тому виной являлось гетто.
Разумеется, гетто во Франкфурте и в других европейских городах того времени мало походило на резервации, создаваемые для представителей негроидной расы в Северной Америке, или для неарийских национальностей в фашистской Германии. Но, тем не менее, гетто было, а, следовательно, существовала и удручающая обособленность, так называемое “особое отношение” в условиях которого о финансовом процветании или даже о простой экономической независимости не могло идти и речи. Гетто накладывало на быт евреев свой тяготящий во многих отношениях отпечаток. Поэтому, дослужившись до высокого административного титула “честного еврея”, Майер не преминул возможностью стать свободным человеком и выехал из Франкфурта в Прагу, где с успехом и уже не оглядываясь на вековое проклятие своих предков в виде черты осёдлости, продолжил свою банковскую деятельность.
Справедливости ради стоит отметить, что такое учреждение, как “банкирский дом” в то время и сегодня представляют собой два совершенно разных понятия. Вообще, в молодые годы Майера банком называли любую ростовщическую контору, которая помимо основной своей деятельности, оказывала посредническую деятельность между кредиторами и заёмщиками. Например, первый банкирский дом Майера Ротшильда располагался в тесном и слабоосвещённом полуподвальном помещении в торговом квартале Франкфурта напротив бесконечных рядов с рыбой и фруктами. Банкирские дома, которые Майер завещал своим сыновьям, и вовсе мало походили на кредитные учреждения современного образца. Они выглядели как несколько сотен расписок, аккуратно сложенных и заверенных в нотариальных конторах Франкфурта, Праги и Парижа. С этими расписками, имея в походных сумках по двести пятьдесят немецких марок и кое-какие серебряные и золотые безделушки (серьги, кольца, подвески и так далее), благодарные сыновья разъехались по Европе с одной лишь только мечтой: заработать больше, чем братья.
Традиционно клан Ротшильдов принято делить на английскую и французскую ветви. Но опять же данное деление условно и вводится по большей части для простоты каталогизации исторических данных этого семейства. Ведь, как известно, на начальном этапе превращения Ротшильдов из миллионеров в миллиардеров Майер Амшель распределил банковский бизнес между своими сыновьями в следующем порядке: Натан возглавил дом Ротшильдов в Англии, Майер - в Германии, Джеймс - во Франции, Карл - в Италии и Соломон - в Австрии. Тем не менее, Англия и Франция послужили клану теми самыми значимыми форпостами, с которых потомки Майера стали диктовать свою железную волю европейским банкирам, епископам, революционерам, диктаторам и монаршим династиям.
Неразрывным образом успех Ротшильдов связан с именем человека, которого они не один раз грозились “убить собственными руками” и с которым они не на жизнь, а на смерть боролись много лет подряд. Звали этого человека Наполеон Бонапарт. Талантливый полководец, гениальный политический деятель и усмиритель французской буржуазной революции, в докладах братьев Ротшильд он представал в образе кровожадного беспринципного бандита и “вешателя гражданских свобод”.
На европейском дворе стоял 1804 год. Эпоха средневековья, громких преследований, инквизиционных костров и повсеместной охоты на несчастных ведьм давно уже канула в лету и ушла в область преданий. Молодой человек по имени Натан, сошедший на английский берег в Плимуте, жаждал богатства и славы. Что пытался найти он здесь, за сотнями миль от родного очага и папиного состояния? Ответ напрашивался сам собой. Как и полтысячи лет назад, подобно папской и епископской полиции, он страстно искал подходящую ведьму, сезон охоты на которую сплотил бы в единый, могучий и щедрый кулак всю континентальную аристократию. Пока ещё только смутна и для большинства неосязаема, но Натан чувствовал, что цель близка. И он не ошибался. В этом знаменательном для Ротшильдов году главный враг Англии и большей части Европейского континента, первый консул Французской Республики Наполеон Бонапарт был официально провозглашён императором Франции.
Буквально со второго же дня своего пребывания на Туманном Альбионе Натан приступил к осуществлению задуманного. Первым делом он сбыл с рук все привезённые с собой долговые расписки, векселя и закладные, неимоверными усилиями выторговав за них максимально возможную цену. Общий срок, в течение которого шла торговля бумагами, составил восемь месяцев. Восемь долгих месяцев беготни по нотариусам, почтовым службам и банковским конторам. Но овчинка стоила выделки. В итоге получилась весьма приличная по тем временам сумма в двадцать с лишним тысяч фунтов стерлингов. Присовокупив к ним отцовские накопления, Натан принялся продавать драгоценности. Продать драгоценности – дело, в общем-то, нехитрое, и многого ума не требует. Но даже из такого, казалось бы, заурядного пустяка, как сбыт колец и браслетов, Натан Ротшильд сотворил целое драматическое действо. Наняв лучших ювелиров, он наказал им на всех без исключения украшениях ставить имя одной и той же знатной особы – баронессы Женевы Валуа, род которой якобы ведётся от самого Карла VIII. Таким образом “состарив и облагородив” драгоценности, Натан организовал крупный аукцион, предварительно “выписав” саму баронессу из Стокгольма, где та под чужим именем укрывалась от хищных когтей Наполеона Бонапарта. Разрекламировав по всему Лондону своё грандиозное мероприятие и лоты с символами былого величия некогда могущественного рода, Натан не забыл упомянуть, что на аукционе будет присутствовать и сама опальная баронесса, так щедро и безропотно согласившаяся расстаться со своими украшениями ради сохранения “будущего исторического наследия Франции”. “Будущее исторического наследия Франции” также присутствовало на аукционе в лице двух малолетних девочек, жавшихся к матери и помогавших ей криками и стенаниями разжалобить пришедший лондонский бомонд. Эффект от такого спектакля превзошёл все самые смелые ожидания молодого Ротшильда. Очевидцы того замечательного события вспоминали позже, как собравшаяся в просторном концертном зале знатная публика, на одну третью часть состоявшая из родовитых дворян и дворцовой знати, затеяли огромный скандал, перелившийся в последствии в драку за драгоценности мнимой баронессы.
На достигнутом результате Натан останавливаться не собирался. Тем более, что дальше было больше. Заняв выжидательную позицию хищника перед большой и кровавой охотой, он смотрел вокруг себя и не верил своему счастью, всякий раз сбиваясь со счёта, пытаясь вычислить будущий доход. А вокруг творилось нечто невообразимое. Неугодные наполеоновскому двору французские аристократы и их сыновья, бросая свои огромные имения, забирали с собой всё, что можно было увести на экипажах и кораблях, бежали в свободные от диктатуры Бонапарта страны – Россию, Германию, Америку. Но большинство беженцев стремилось всё же в Англию, где ещё царили великосветские нравы, а аристократия могла вести привычный для них быт. Англия того времени, буквально заполонённая франкоговорящими “денежными мешками”, представлялась Натану Ротшильду раем земным. Молодому и амбициозному человеку, имеющему за душой относительно достойный капитал, действительно было где развернуться. Иммигранты, не владея в своём большинстве английским языком, редко могли найти себе достойное занятие, за исключением, естественно, ежедневной выпивки и игры в карты. В самом скором времени попойки и увлечение азартными играми стали приносить свои многообещающие плоды. В пух и прах проигравшиеся бароны, виконты, графы, маркизы и герцоги подались “на поклон” к ростовщикам и банкирам. Начав с мелких закладов семейных драгоценностей и именного оружия, разорившаяся знать постепенно дошла и до своих фамильных имений. Создав в центральной части Лондона три кредитные конторы и повысив по сравнению с конкурентами ссуды в счёт закладываемых земельных участков и домов (одновременно были понижены проценты выкупных ставок), Натан стал одним из самых востребованных крупных ростовщиков в городе.
Уже несколько лет кряду Наполеон вёл свои захватнические войны с Европой. Новый всплеск “антиимперского движения” пришёлся на 1804 год, когда первый консул получил в свои руки неограниченные полномочия и всю полноту государственной власти. При такой диспозиции давние мечты Бонапарта о мировом господстве могли осуществиться буквально за счёт нескольких крупных сражений, в которых ему, как известно, не было равных на целом свете. Примерно в это же время невесть откуда в Европе появляются люди с похожими замыслами о господстве, но, правда, по другую с Наполеоном сторону баррикад. Силы казались равными. Но если раньше Наполеону приходилось сражаться исключительно с армиями вражеских государств, используя при этом арсенал понятных и хорошо ему знакомых правил, то теперь Бонапарту предстояло противостоять новому врагу по имени мировой капитал, чьи законы были для полководца чужды и неприемлемы. Живым олицетворением этого нового противника были братья Ротшильды, поэтому именно их Наполеон и считал отныне главными врагами своей великой миссии, официально пообещав за их физическое устранение пятьсот тысяч франков в золотых монетах. Но что мог противопоставить грудам золота и купюр вчерашний младший лейтенант, проведший большую часть своей жизни бок о бок с солдатами в бесконечных военных походах? Ничего, кроме военного опыта и славы завоевателя. Именно на это и рассчитывали Ротшильды.
Не понаслышке зная о царивших тогда в среде европейских политиканах и финансистов настроениях, братья рассчитывали “обстряпать дельце” быстро и без хлопот. Собственно так оно и произошло. Разыграли, что называется, как по нотам. Первым начинал, естественно, многоопытный Натан. Свои первые пятнадцать миллионов фунтов стерлингов от “кровопролитной” борьбы с французским захватчиком он заработали уже в первые годы войны, продавая продовольствие и дешёвое золото Ост-Индской компании воюющим союзникам. Чрезмерно и при этом очень осторожно (!) завышая цены на свои товары, Натан выглядел в глазах союзников подобно Мессии, спустившимся с небес для того только, чтобы облагодетельствовать воюющие правительства. При этом цена на золото и хлеб Ротшильда нередко в тысячи раз превосходили рыночные. Это показалось бы сумасшествием со стороны союзников – покупать у Ротшильда, когда у других было в сотни раз дешевле. Но всё было не так-то просто. Дело в том, что ещё в начале военных действий Натан и его братья, осознавая очевидную утопичность наполеоновских планов и не веря в его победу, оказали крупную финансовую поддержку Англии, Италии и России, под небольшие проценты ссудив им значительную часть совокупных капиталов. Кредитование военных расходов понадобилось Ротшильдам прежде всего для того, чтобы подкупить доверие политиков и завоевать авторитет у госзаказчиков, что и было с лёгкостью проделано братьями. В девяти из десяти случаях размещения государственных заказов о поставах на фронт вооружения, золота и зерна чиновники из государственных комиссий по снабжению фронта обращались к Ротшильдам. Золото и оружие от Натана, хлеб и соль от Джеймса и Соломона, вино от Карла и Амшеля. Фактически за несколько таких поставок Ротшильды вернули обратно все свои кредиты.
Следующим ходом братьев было предоставление новых кредитов потратившимся на ротшильдовских товарах союзникам. За процентными ссудами Ротшильдов выстроилась целая очередь из двенадцати государств! Приходилось выбирать из тех, кто сулил самые большие проценты. Теперь общая сумма кредитов в несколько раз превышала предыдущую и составляла уже порядка 25 миллионов в пересчёте на фунты стерлингов. К исходу войны с Наполеоном страны – “победители” задолжали империи Ротшильдов свыше 70 миллионов фунтов стерлингов.
Успеху каждого предпринимаемого Ротшильдами мероприятия способствовала хорошо налаженная информационная сеть, включающая в себя целую систему (к 1815 году она насчитывала до полутора тысяч человек) специальных курьеров. Деятельность курьеров была организована таким образом, что все пять братьев, находясь в разных странах, могли обмениваться между собой важной информацией практически за считанные часы, нередко опережая даже государственные сообщения. Создание такой разветвлённой агентурной сети, имеющей свой “зелёный свет” через все границы было организовано Джеймсом “Яковом” Ротшильдом. Узнав о том, что на период войны европейские государства заключили друг с другом договор, согласно которому в отношении почтовых служащих не распространялся пограничный режим, и они не подвергались личному досмотру, он тут же поспешил отрапортовать об известии братьям. Тем идея понравилась, и уже спустя несколько дней первые гонцы Ротшильдов, переодетые в форменную спецодежду почтальонов, принялись за дело.
В 1815 году, когда силы наполеоновской армии дышали на ладан, Натан Ротшильд напоследок решает “выжать” из диктатора максимальную пользу. В день перед началом битвы на картофельных полях при Ватерлоо Натан сел на корабль и отправился к месту будущих боевых действий. Вся битва прошла у него перед глазами. Когда союзники разбили наголову войска Наполеона, Ротшильд вернулся на корабль и отправился назад в Англию, для того, чтобы совершить самую невероятную сделку в своей жизни. В историю эта сделка вошла под названием “картофельный полдник”. Очень красочно её описал в своём исследовании под названием “Невидимая рука” американский политолог и историк Ральф Эпперсон: “Натан вернулся с Ватерлоо и сразу же направился на биржу. Банкиры с нетерпением ждали вестей с поля брани. Кто же победил? Если французы, то это катастрофа - следует как можно быстрее продавать банковские акции…. Натана видели в углу зала биржи, крайне мрачного. Банкиры истолковали это в том смысле, что Натан своими собственными глазами видел, как Франция и Наполеон нанесли поражение Веллингтону и Англии. Банкиры бросились продавать акции”.
Все акции всех без исключения английских банков по грошовым ценам ушли из рук союзных банкиров…в руки ротшильдовских агентов. Свыше двухсот миллионов фунтов за один день! Таких сделок мировая история ещё не знала. Спустя столетие имя Натана будет вписано в Книгу Рекордов Гиннеса, как самого гениального финансиста всех времён и народов.
Как-то Джеймс Ротшильд сказал: “главное наше богатство – это наши дети”. Истинность этого утверждения была доказана более чем вековым опытом. Потомки Майера Ротшильда смогли не только сохранить завоевания своего отца, деда и прадеда, но и во многие тысячи раз преумножить его состояние, создав из национальных валютных знаков непреходящий символ и освященную икону для многих поколений бизнесменов и политиков. В сплочённости родственных чувств и доверительном отношении друг к другу видел причину успеха Ротшильдов и Ральф Эпперсон. Он писал: “банки Ротшильдов всегда определялись как товарищества и никогда не были корпорациями в традиционном смысле этого слова. В этих товариществах не было классического типа акционеров, братья и их будущие наследники должны делиться сведениями обо всех прибылях банка только с другими братьями и теми партнерами, которых они могли взять в дело, а не с акционерами корпорации”.
Ротшильды являются самыми влиятельными бизнесменами в мире. В результате полутора вековой деятельности по финансированию военных действий, социальных и экономических преобразований, предвыборных кампаний и антиправительственных акций без ведома и согласия Ротшильдов в мире сейчас, как и прежде, мало что решается. Культура, наука, политика, экономика, геополитические процессы – всё это и многое другое в немалой степени находится под контролем “невидимой руки” Ротшильдов.
Официальными резиденциями “банковских императоров” считаются Лондон и Париж. Основной костяк бизнеса именитого клана на сегодняшний день составляют такие финансовые империи, как “Натан Майер Ротшильд и сыновья”, “Ротшильд и Компания”, “Эдмонд Банк” и “Париж-Орлеан Холдинг”.
Экология
Виктор Родин
10.03.2018 05:05:47
Quotation: The Rothschilds are today the richest and most influential financiers in the world. Without their participation, no international processes in the world can do. For more than two hundred years of the existence of the clan, the Rothschilds continue to be in demand. From generation to generation, their talent, mind, and incredible diligence are transferred. It"s not for nothing that the motto of the Rothschilds is inscribed with the motto: Consent, Honesty, Industriousness.
I do not understand the concepts of international processes, or finance. But I understand perfectly, and I am guided by what is inscribed on the coat of arms of the Rothschilds: Consent, Honesty, Industriousness.
Now on the topic. Today, at the height of the warming and destruction of previously standard business principles, the situation has changed dramatically. To get the result - you need to invest in the business of two types of investment: money and technology. Examples: Invested in the development of Miami Beach and the entire southern United States. But without the technology to protect it from rising ocean levels and flooding, profits will be zero. But the losses will amount to one trillion. dollars per year. The same zero profit, and losses, we get when investing money in arid regions without the use of technologies for their irrigation.
Now we transfer local business to global business - we eliminate warming. And here - business remains a business. And you need to invest in it as well two types of investments - money and technology.
Sincerely, developer of environmental programs, Victor Rodin. Ukraine. Khmelnitsky NPP. Phone Kiev Star: 0961336344. Internet address: [email protected].
--- --- ---
Цитата: «Ротшильды и сегодня являются самыми богатыми и влиятельными финансистами в мире. Без их участия не обходятся никакие международные процессы в мире. За более чем двухсотлетнее существование клана, Ротшильды продолжают быть востребованными. Из поколения в поколение передаются их талант, ум, невероятное трудолюбие. Недаром на гербе Ротшильдов начертан девиз: Согласие, Честность, Трудолюбие».
Я плохо разбираюсь в понятиях международные процессы, или финансы. Но я отлично понимаю, и руководствуюсь тем, что начертано на гербе Ротшильдов: Согласие, Честность, Трудолюбие.
Теперь по теме. Сегодня, в разгар роста потепления и разрушения ранее стандартных принципов бизнеса, ситуация изменилась кардинально. Чтобы получить результат – необходимо вложить в бизнес два вида инвестиций: деньги и технологии. Примеры: Вложили деньги в развитие Майами Бич и всего юга США. Но без технологий защиты его от повышения уровня океана и затопления, прибыль будет равняться нулю. Зато потери составят до одного трлн. долларов в год. Тот же нуль прибыли, и потери, получим при вложении денег в засушливые регионы без применения технологий по их орошению.
Теперь переносим локальный бизнес на глобальный бизнес – устраняем потепление. И здесь – бизнес остаётся бизнесом. И вложить в него нужно так же два вида инвестиций, – деньги и технологии.
Время-деньги? Нет, наоборот.
Сергей
20.06.2015 09:52:49
Почему наоборот? Да потому что в данный момент только большие деньги могут создать возможность удвоения жизни. А нынешняя методика и темпы исследований приведут к результату не ранее чем через столетия. Пишу к семейству Ротшильдов, но это касается и других богатейших семей, (хотя вряд ли это сообщение попадется кому либо из них на глаза).
Или Вандербильды кажутся необычными и таинственными. Иногда не верится, как людям удается сложить такие «комбинации». Семья Ротшильдов на протяжении многих лет приумножает не только свои капиталы, но и власть.
Гейне, перефразировав Коран, сказал:
«Деньги – это Бог нашего времени, и Ротшильд – его пророк».
Уже на протяжении 200-т лет представители великого клана практикуют семейные браки. Информация и капиталы семьи не разбегаются, потому что в их династии каждая 2-я свадьба родственная. Размер их капитала впечатляет даже современных .
В Европе XIX века говорили: «Богат, как Ротшильд ».
История Ротшильдов началась с простого еврейского мальчика Майера Амшеля из Франкфурта . Его семья занималась торговлей. После смерти отца парень тут же бросил учебу и начал искать работу. Первые попытки не увенчались успехом. Майер не смог найти хорошей работы и пошел на свалку. Среди мусора он искал интересные вещи: вышедшие из обращения монеты, потертые медали, бляшки и другой хлам. Парень чистил находки, придавал им товарный вид и продавал коллекционерам.
Слава о мальчике обошла всех любителей старины. В 1750 году он открыл собственную антикварную лавку , арендовав помещение в кабачке «Под зеленым абажуром». На аренду тратил деньги, заработанные своим трудом на перепродаже выброшенных вещей.
Девиз Ротшильдов – “Concordia, Integritas, Industria” (“Согласие, Честность, Трудолюбие”).
Германия конца XVIII века насчитывала множество мини-государств с собственной монетой. В том же кабачке был открыт первый банк дома Ротшильдов, где купцы меняли деньги одних германских княжеств на другие. Первоначально банк был расположен в помещении, площадью 4 кв. метра. Получая выручку от обмена валюты, Майер скупал лавки других менял, которые находились на грани разорения. Его антикварный бизнес расширялся.
Смена фамилии
Через некоторое время Майера стали называть Ротшильдом. Это потому, что над дверью его дома висела чья-то эмблема, на которой изображен фамильный символ в виде красного герба. По-немецки это звучало как Rot Schild. Прозвище быстро прижилось и стало самым уважаемым в городе.
Майер Ротшильд собрал несколько редчайших коллекций древностей и значительно увеличил свое материальное состояние. Ротшильд сбывал свои коллекции аристократам и однажды встретился с еще одним одержимым коллекционером, который имел титул наследного принца.
Каждый человек, который хоть раз собирал коллекцию, знает, как трудно с ней расстаться. Но Ротшильд сумел побороть свою страсть и сразу после знакомства подарил принцу Фридриху Вильгельму IX Гессен-Ханнау свою любимую коллекцию. И не зря, ведь принц в то время являлся одним из самых богатых людей Германии. Фридриха поразило такое великодушие и бескорыстие, и он спросил, что бы хотел получить взамен коллекционер. Майер Амшель ответил: «Мне не нужны награды, я и в дальнейшем готов бескорыстно служить Вашему Величеству».
Влиятельные покровители
Это был переломный период. Майеру разрешили поставлять антиквариат из его магазина в Гессен. После этого над антикварной лавкой появился новый герб с короной и надписью: «Поставщик двора Его Величества» . Но магазин и дальше именовали лавкой Ротшильда. После этого основатель династии понял важность «бренда» и решил взять себе эту звучную фамилию.
Смекалка парня была замечена, и ландграф назначил его личным банкиром. Позже он даже стал доверять ему свои финансовые дела. Майер оказался хорошим работников. Он смог привлечь к сотрудничеству гессенских чиновников и знать. Вскоре главным вкладчиков Торгового дома Майер-Амшель-Ротшильд стал сборщик податей Карл Фридрих Будерус (будущий министр финансов). Через некоторое время он уже предоставлял крупнейшие государственные займы.
Ротшильд расширял свою деятельность и влияние. Он решил передать часть дел своим сыновьям. Они начали свою карьеру в 5-и основных центрах Европы.
«Пять пальцев одной руки» – так называли сыновей Ротшильда.
Старший сын Амшель Ротшильд вел дела родового дома, управлял банком во Франкфурте (Германия). Его деятельность была основной. Был бездетным, но ввел традицию в семье – родственные браки.
Соломон сначала переехал в Париж, позже – в Вену. Открыл банк S M von Rothschild и основал австрийскую ветвь династии.
Натан – глава дома. Переехал в Англию в Манчестер, позже в Лондон и занялся экспортом английских хлопковых тканей. В 1809 году он стал гражданином Англии и открыл свой банк N M Rothschild & Sons.
Калман (Карл) переехал в Неаполь, открыл банк C M de Rothschild & Figli, был банкиром Королевства Обеих Сицилий.
Джеймс (Якоб) открыл в Париже фирму «de Rothschild Freres», после смерти Натана, возглавил дом. Имел хорошие отношения с Бурбонами, а затем с королем Луи Филиппом. Ввел семью в эру промышленности, получил от наследников прозвище “Великий Барон”.
О Джеймсе: «прибыл в Париж с одним миллионом франков, а оставил после себя состояние в 2 миллиарда» газета «Кельнише Цайтунг».
Новые банки ссужали деньгами Австрию, Испанию, Италию и Ватикан.
Владении разных ветвей династии:
Английская: владеет горнодобывающей промышленностью в Южной Африке, лидеры нефтяной сферы и цветной металлургии. Одним из самых крупных является банк «N M Rothschild & Sons». Его штаб-квартира находится в Лондоне. Банк работает уже около 200 лет.
Французская: владеет холдинговой компанией «Сосьетэ дэнвестисман дю Нор» и банком «Ротшильд и К». Также представители семейства владеют сотнями фирм и трестов средней руки.
Остальные 3 династии пресеклись:
В XIX веке говорили, что в мире насчитывается всего 6 великих империй: Великобритания, Франция, Россия, Пруссия, Австро-Венгрия и Ротшильды.
Идея первая: на войне можно заработать
Наполеоновские войны положительно повлияли на обогащение семьи. Натан находился в Лондоне, где в больших количествах скупал золотые слитки у Ост-Индской компании. Он не торговался, даже если цены казались немного завышенными.
В то время королевское правительство ждало снижения цен. Продолжительная война повлияла на рост цен на золото. Британской власти нужны были деньги на содержание армии и флота, особенно войск Веллингтона в Испании. В казне не было денег. Натан предложил англичанам золото. Его цены были немного ниже рыночной. Также Ротшильд обещал доставлять средства Веллингтону. Это было важно, так как переводить ценности морем опасно, а путь через Францию казался невозможным.
Правительство Наполеона было уверенным, что золото англичан останется во Франции. Сначала оно переехало с Туманного Альбиона в Париж. Французы даже не могли предположить, что золото, оставаясь в подвалах банка Ротшильдов, сможет законными путями попасть в Испанию, где будет использовано Веллингтоном на содержание армии. Джеймс Ротшильд получал от Натана золото и превращал его в векселя, которые подлежали учету в банках Испании. Соломон и Карл ездили с векселями в Испанию, откуда возвращались с расписками от Веллингтона, который в скором времени выгнал французов из Испании.
Идея вторая: проценты или земля
Соломон остановился в Вене. Он придумал в Австрии выигрышную лотерею и ввел выигрышные займы. Займы стали популярными среди состоятельных и простых граждан.
Соломон был под покровительством князя Меттерниха. Вскоре он стал самым успешным банкиром Австро-Венгрии. Клиенты получали деньги на большие сроки под умеренные проценты. Семья Ротшильдов не боялась выдавать большие суммы, так как гарантом возвращения денег были большие земельные владения знати. Очевидно, что чем больший срок возвращения долга, тем выше проценты.
Финансовая империя разрасталась. О семье знали во всей Европе. Австрийский император по достоинству оценил деятельность братьев и вручил им титул имперских баронов.
«Кто владеет информацией, тот владеет миром»
Шел 1815 год. Реванш Наполеона напугал всю Европу. После триумфа ста дней все участники фондовых бирж не могли предположить, чем закончится битва под Ватерлоо. Она была решающей… За сражением с двух сторон наблюдали Якоб и Натан. Естественно, их главным «хобби» было увеличение семейного капитала.
Убедившись, что Наполеон проигрывает сражение, Натан мчится в Лондон. Утром, приехав на Лондонскую биржу, он начал быстро продавать свои акции. Его считали непосредственным свидетелем решающей битвы. Паника повлияла на то, что другие держатели ценных бумаг начали спускать английские, прусские и австрийские акции. Их стоимость снижалась с каждой минутой, но все эти акции скупали агенты Ротшильда.
Только на следующий день на бирже узнали о поражении Наполеона. Но многие держатели ценных бумаг уже не смогли возобновить свою деятельность. Натан заработал 40 миллионов фунтов стерлингов. Такой же трюк был проделан Якобом в Париже. Получив сверхприбыли, братья больше не гнались за легкими деньгами. Клан Ротшильдов стал вкладывать деньги в долгосрочные проекты.
1. Только вместе.
В сентябре 1812 года умер Майер Амшель. Тогда Наполеон еще не вступил в Москву. В завещании старого Ротшильда основным разделом был не раздел «движимого и недвижимого», а соблюдение главного правила семьи. Старик говорил, что все дела нужно вести в содружестве и помогать друг другу. Братья выполнили волю отца. Они вместе обсуждали и планировали свои дела.
Несмотря на то, что братья встречались раз в 3-4 года, всю прибыль делили поровну.
2. Родственники свегда на первом месте.
Ротшильды находились в разных концах Европы, поэтому могли контролировать развитие бизнеса сразу в нескольких странах. Они быстро узнавали информацию, делились ею между собой и хранили в строжайшем секрете. Их деятельность продумана до мелочей, все поставлено на службу бизнесу. Даже специалисты по шифровке информации не смогли разгадать семейный код. Кто мог подумать, что фраза «сушеная рыба» из переписки, перехваченной конкурентами, означала деньги, принадлежащие Гессенскому принцу.
3. Финансирование и поддержка.
В 70-х годах XIX века состояние Ротшильдов оценивалось в 1 млрд. долларов. Ее представители участвовали во всех крупных проектах. Они финансировали разведку алмазных копей в Южной Африке, строительство железных дорог в Европе и Суэцкого канала, закупку нефти в России. Династия Ротшильдов стала мощнейшей в мире и всесильной. К ее представителям обращались за помощью прусские короли, австрийские императоры и русские цари.
А вот фото замков семьи
Каждый барон в своем завещании давал советы своим наследникам. Многие исследователи увидели в них своеобразную мистику.
Французский миллионер Ансельм в завещании написал, что «запрещает проведение судебной или общественной описи наследства, вмешательство суда и обнародование размеров состояния» .
Старший сын основателя династии Амшель оставил потомкам фразу: «…Никогда не забывайте, что скромность ведет к богатству» .
Главная черта всех представителей клана – преданность идее семьи. В их роду не было ни одного отщепенца. Каждое поколение изобретало новые способы заработка и увеличивало богатства семьи:
ХХ век был сложным для семьи. На это повлияли две мировые войны, конфискация многих владений, большие налоги на наследство и другие неприятные факторы. Несмотря на все преграды, империя Ротшильдов на сегодняшний день считается одной из самых крупных во всем мире.
Благодаря могучему семейству появилось государство Израиль . Они финансировали строительство большинства поселений.
Весь мир был в шоке, конкуренты пытались задавить империю, но все попытки были неудачными. Все нуждались в их деньгах, даже первые лица государств.
Однажды Дизраэли сказал: «Ротшильды не могут быть лишними», и это правда.
Фото Ротшильдов сегодня
По самым скромным оценкам совокупное состояние семьи на сегодня превышает 3,2 ТРИЛЛИОНА долларов! Но ни один член семьи не обладает состоянием, более чем в 1 млрд. долларов.
Чем владеют Ротшильды в наше время? Список компаний семьи:
Однажды Гейне, перефразируя Коран, сказал: «Деньги - это Бог нашего времени, и Ротшильд - его пророк». И до сей поры фамилия Ротшильдов является символом великого богатства. Всего этого смог добиться основатель династии Майер Амшель Ротшильд.
Он изобрел 6 золотых правил Кодекса Ротшильдов для своих детей, благодаря которым династия до сих пор живет в богатстве и роскоши, несмотря на то, что она уже давно распространилась по всему миру.
Правило № 1
Все важные посты в бизнесе должны занимать только члены семьи (а не наемные работники); участвовать в делах могут только потомки мужского пола; наследовать - только прямые наследники мужского пола.
Старший сын становится главой семьи, если братья единодушно не признали иное.Так было и в 1812, когда главой дома был утвержден Натан, третий из 5 сыновей Ротшильда.
Правило № 2
Мужчины семьи должны жениться на своих двоюродных или троюродных сестрах, чтобы накопленное имущество осталось внутри семьи и служило общему делу.
Дочери должны выходить замуж за аристократов, сохраняя свою веру.Из 58 браков потомков Меира-Амшеля ровно половина была заключена между двоюродными братьями и сестрами.
Правило № 3
В любом случае имущество семьи не описывать, размер состояния не оглашать. Даже в суде или в завещании. Споры между братьями разрешать внутри семьи, сохраняя единство дома.
Многие исследователи отмечают, что во всех завещаниях баронов присутствуют наставления, зароки, мистика и тайна. «Категорически и самым решительным образом запрещаю проведение судебной или общественной описи моего наследства, любое судебное вмешательство и любое обнародование размеров моего состояния». Такой пункт содержался в завещании французского миллионера Ансельма де Ротшильда.
Правило № 4
Никогда не гнаться за непомерно высокой прибылью и оградить себя от любых случайностей, знать во всем меру и никогда не терять цель из виду.
Сыновья Майера Амшеля Ротшильда так и делали, стараясь вкладываться только в продуманные и солидные долгосрочные проекты, однако бывали и исключения.
Известен случай, когда Натан, сокрушаясь по поводу успехов Наполеона в битве при Ватерлоо, начал спешно продавать свои акции на Лондонской бирже.
Паника, поднятая непосредственным свидетелем решающей битвы, заставила и других спускать английские, австрийские и прусские ценные бумаги, которые дешевели с каждой минутой и… оптом скупались агентами Ротшильдов. О том, что Наполеон проиграл битву, на бирже узнали лишь через день; многие держатели ценных бумаг покончили собой, а Натан заработал 40 миллионов фунтов стерлингов.
Правило № 5
Никогда не забывайте, что скромность ведет к богатству!Совокупное состояние Ротшильдов, по самым скромным оценкам экспертов, зашкаливает за 3,2 триллиона долларов. Однако точно никто не знает, так как семейство до сих пор старается не раскрывать все свои доходы.
Правило № 6
Кто владеет информацией - тот владеет миром!Это правило в действии доказали еще пять сыновей Майера Ротшильда, которые хоть и находились в разных концах Европы (старший сын Амшель - во Франкфурте, Натан - в Манчестере, Соломон - в Вене, Карл - в Неаполе, а Джеймс - в Париже), но это лишь способствовало успеху династии, так как глобальная осведомленность позволяла быстро делиться информацией и принимать оптимальные решения.
К примеру, во время воин Наполеона Ротшильды подготовили все, чтобы самая свежая информация попадала в первую очередь к ним. Для этого между Франкфуртом, Лондоном и Парижем были открыты станции почтовых лошадей, финансируемые.
Торговым домом Ротшильдов. Кони Ротшильдов были резвее обычных почтовых, которых «кормили» государственные станционные смотрители. Это помогло семейству финансистов сделать на войне приличное состояние и заставить всю Европу нуждаться в их деньгах.
Оригинал взят у ss69100 в Ротшильд о Доме Ротшильдов
Дом Ротшильдов
В 1931 году я переступил порог здания номер 19 на улице Лаффит - я пришел работать к «Братьям Ротшильдам».
Банк был акционерным обществом, действовавшим от имени коллективного юридического лица; его совладельцами были, помимо моего отца, два моих дяди, Эдмон и Робер. Основанный в 1817 году моим прадедом Джеймсом, банк был изначально французским отделением того европейского Дома Ротшильдов, который основал Майер Амшель и его пятеро сыновей, «франкфуртцев».
Давно уже прекратили свое существование неаполитанское и франкфуртское отделения, было близко к краху и венское отделение, что объяснялось глубоким затяжным кризисом в Центральной Европе. И только лондонское и парижское отделения Дома Ротшильдов имели прочное положение.
Рождение и удивительный взлет Дома Ротшильдов в XIX веке были уже для моих современников не более чем легендой прошлого. Огромное состояние моей семьи, созданное благодаря исключительной успешности финансовых операций моих предков, вошло в пословицу и навеки стало связанным с самим именем Ротшильдов.
Эта легендарность имени оставляла в тени те реальные усилия, которые были вложены в дело Ротшильдов поколениями их дедов и отцов. Как всегда, за деревьями леса не видать. Но я вырос в этом «серале», и, конечно, гораздо лучше мог представить себе, что же составило величие и репутацию моего прадеда Джеймса и его сына, моего деда, Альфонса.
Вопреки легенде, состояние Ротшильдов отнюдь не связано с разгромом Наполеона. Действительно, начиная с 1815 года Джеймс помогал Виллелю, премьер-министру Людовика XVIII, собрать деньги на знаменитый «миллиард для эмигрантов», заем, предназначенный частично компенсировать им тот ущерб, который был нанесен в результате грабежей и конфискаций в эпоху Революции.
Но звездный час Джеймса настал в 1818 году, когда Франция подписала конвенцию с Австрией, Пруссией, Россией и Англией, согласно которой она принимала на себя обязательства по выплате ущерба физическим и юридическим лицам, пострадавшим от Наполеоновских войн. Общая сумма выплат должна была составить 240 800 000 франков (примерно 26 миллиардов французских франков 1982 года). Джеймс в ту пору был еще молод - ему было всего двадцать шесть лет, к тому же он тогда только что приехал жить во Францию.
Но он взял на себя размещение заемных средств, необходимых французскому правительству для выполнения подписанной конвенции. Он предложил правительству условия куда более выгодные, нежели те, которые пытался навязать Франции финансист Лаффит. Благодаря Джеймсу, Виллелю удалось, начиная с 1823 года, осуществить весьма выгодную конверсию этого займа, за что он публично в самых хвалебных словах благодарил Джеймса.
Благодаря этому успеху, неутомимой деятельности и незапятнанной репутации, Джеймс фактически обеспечил себе положение монополиста в области крупных европейских государственных займов, общая сумма которых исчисляется двенадцатью миллиардами золотых франков, прошедших через руки Джеймса за всю его профессиональную деятельность.
Джеймс не забывал и о том, что во Франкфурте в XVIII веке его отец и все его предки были коммерсантами еще до того, как стать финансистами, и он не упускал случая продолжить их традицию. Он приобрел месторождения ртути в Альмадене, в Испании; он послал своих агентов в Калифорнию и в Мексику закупать драгоценные металлы, необходимые для выплавки европейских монет.
Более того, он организовал чеканку монет по заказам ряда государств, таких как Пьемонт и Королевство обеих Сицилии. Он организовал закупку хлопка в Новом Орлеане, перепродавая его в Гавре. На Кубу, в Пуэрто-Рико и в Манилу он посылал своих агентов для закупки табака, который затем продавал различным европейским правительствам...
Как и большинство деловых людей, Джеймс предпочитал держать бразды правления в своих руках, контролировать все звенья в цепи своих дел. Он стал судовладельцем, чтобы его же суда возили его товары - среди судов его флота был трехмачтовик «Феррьер», один из самых красивых и современных для той эпохи кораблей французского торгового флота.
Что же касается промышленной сферы, то здесь Джеймс тяготел к операциям «повышенного риска». Он взял на себя смелость поддержать инициативу молодого человека, Эмиля Перейре, служившего в банке в качестве «маклера по операциям с ценными бумагами за границей». Страстный сторонник строительства железной дороги из Парижа в Сен-Жермен, он сумел убедить Джеймса в целесообразности этого проекта, и настолько, что Джеймс впоследствии всегда выступал за это новое тогда средство передвижения.
Это была эпоха, когда многие еще смотрели на изобретателей железной дороги как на изобретателей «забавной игрушки», когда многие инженеры и ученые (взять хотя бы Араго) заявляли, что пассажиры железнодорожных поездов будут задыхаться в туннелях, и когда Тьер отверг с парламентской трибуны этот проект, казавшийся ему опасным и нереальным.
Но Джеймс решил не отступать и сделал смелый, новаторский для того времени ход: он создал для строительства и эксплуатации железной дороги «Компани дю Нор», вложив в нее в основном свой капитал; до самой смерти он оставался председателем совета директоров компании и определял ее финансовую, промышленную и социальную политику.
Его щедрость очень скоро вошла в пословицу, и, как очень метко выразился Прево-Пародоль, «милосердие и благотворительность Джеймса достойны его состояния». Он не мог оставаться равнодушным к чужому горю. Он признавался, что, ложась вечером в постель, не может заснуть, если знает, что не помог в беде тому, кому мог бы помочь.
Так, в 1847 году во Франции случился неурожайный год, и цена пшеницы возросла неимоверно. Тогда Джеймс скупил на бирже все долговые бумаги с гарантиями российского правительства, которые только сумел найти, и предложил царю обменять их на пшеницу и на облигацию в пятьдесят миллионов франков, помещенную на депозит «Банк де Франс».
Эта операция была чрезвычайно выгодна для России, и царь Николай I ее немедленно принял. Тогда Джеймс собрал всех торговцев пшеницей и предложил им постепенно снижать цены, получая от него доплату в виде компенсации. Когда Джеймс умер, газеты написали, что в конечном итоге он потерял на этой операции одиннадцать миллионов, но заработал тринадцать.
Джеймс всю жизнь прожил в вере своих предков и неукоснительно защищал своих единоверцев. Он сумел добиться отмены пошлины, которой облагались евреи при пересечении границ немецких княжеств внутри Германии. Он сам в ранней молодости переживал неоднократно этот позор, и впоследствии говорил об этой пошлине, что «она была куда более унизительной для тех, кто ее ввел, нежели для тех, кто от нее страдал».
Чувство семейной солидарности было в нем чрезвычайно развито. Он взял его себе за правило и сделал согласие в семье и в делах первой заповедью для Ротшильдов. Не случайно в девизе Ротшильдов «Concordia, Integritas, Industria» («Согласие, Честность, Трудолюбие») слово «согласие» стоит на первом месте не только по алфавиту, но и по сути. Вместе со своим братом Соломоном Джеймс любил вспоминать о том, как старый Майер призвал к своему смертному одру своих детей, пять сыновей и пять дочерей и сказал им:
«Мой отец, прежде чем благословить нас перед смертью, наказал нам жить по Божьему закону и считать всех людей братьями. Он призвал нас делать людям на Земле добро по мере наших сил, без различия их веры и обычаев. Он взял с нас клятву, что мы будем жить в мире и согласии и все вместе продолжим созданное им дело.
Он напомнил нам известную притчу о вожде скифов, который на своем смертном одре призвал к себе своих сыновей и показал им колчан, набитый стрелами, предложив сломать пучок плотно связанных стрел. Каждый из сыновей попытался сломать пучок стрел, и ни одному это не удалось.
Тогда отец рассыпал пучок и показал сыновьям, как просто сломать одну стрелу за другой. «Так и вы, до тех пор, пока вы будете вместе, вы будете сильны, а в день, когда вы расстанетесь и отдалитесь друг от друга, наступит конец вашему благополучию и процветанию». (Джеймс впоследствии включил в свой баронский герб пять стрел. Эти пять стрел стали эмблемой «Банка Ротшильдов» вплоть до национализации в 1968 году.)
Прочность связей между Джеймсом и его четырьмя братьями была нерушимой. Известно, сколь тесно сотрудничали пять европейских отделений банка Ротшильдов (курьерская служба Джеймса была самой быстрой и оперативной во всей Европе; его служба информации считалась самой эффективной. Но это не мешало братьям-банкирам соблюдать все меры предосторожности: письма писались на иврите и (в пути может всякое случиться!) никогда не подписывались.
Джеймс умер в 1868 году. Десять тысяч человек, от сильных мира сего до простых смертных, провожали его в последний путь. Люди шли за гробом, похоронный кортеж растянулся на два километра, парализовав на два часа движение по бульварам Парижа.
Напечатанные в газетах сообщения о смерти Джеймса содержат признания его заслуг, в них воздается хвала его добродетели, честности, справедливости, а также отмечается его скромность, выразившаяся, в частности, и в том, что перед смертью Джеймс выбрал похороны по второму разряду: все очень просто, никакой пышности (какой контраст с похоронами умершего незадолго до Джеймса его друга композитора Россини!), простой катафалк, без всяких украшений, который везли всего две черных лошади.
Его наследник, мой дед Альфонс, родившийся и выросший в Париже, не познал в детстве суровой атмосферы гетто и получил блестящее французское образование во всех его тонкостях. Банк в эпоху, когда он стал его директором и хозяином, был в апогее могущества и славы. Несколько лет спустя и у моего деда появился шанс продемонстрировать одновременно свою компетентность и свой патриотизм: Тьеру, после поражения Франции в 1870 году, нужен был государственный заем в размере пяти миллиардов для выплаты Германии в качестве контрибуции.
Альфонс вместе со своим другом, министром финансов Леоном Сэем, мобилизовал все силы и ресурсы; Альфонс очень помог быстро решить финансовые проблемы: заем окупился в пятикратном размере, став одним из самых блестящих примеров в нашей финансовой истории. Сам Альфонс подписался почти на
половину займа, а именно - на два миллиарда сто пятьдесят миллионов [франков]!
Оставаясь верным традиции национальной солидарности евреев, Альфонс, по зрелом размышлении, отказался от сотрудничества со своим лучшим «клиентом», царской Россией, правительство которой он считал виновным в организации кровавых погромов.
Незадолго до Первой мировой войны Дом Ротшильдов разделился на отдельные национальные Дома, которые, особенно с 1918 года, выбрали для себя в разных странах различные ориентации.
Лондонский Дом стал называться «Merchant Bank». Специализацией этого банка стало кредитование промышленности под залог ценных бумаг и активов.
Кроме того, этот банк стал крупнейшим центром финансового консалтинга, посредником и промоутером финансово-промышленных проектов и технологий. К этому «Н. М. Ротшильд и сыновья» присовокупили деятельность по аффинажу золота и заняли в этой области господствующее положение. И сегодня курс золота каждый день определяется в бюро Ротшильдов в Нью- Корте, на Сан-Суизин-Лейн, в двух шагах от Банка Англии. Не следует забывать, что Сити в Лондоне было центром мировой финансовой жизни до того момента, пока в период между двумя войнами Нью-Йорк не перехватил у него эту инициативу.
Парижский Дом Ротшильдов, напротив, был связан с финансовым рынком в более узкой сфере, являя собой скорее провинциальный для экономики начала XX века тип банка. Предшествовавшее мне поколение Ротшильдов взяло управление банком в свои руки менее чем за десять лет до Первой мировой войны. В 1914 году ему была предоставлена возможность возродить былую славу на операции, типичной для банка Ротшильдов в XIX веке.
Вскоре после начала военных действий французское правительство стало искать возможности крупного займа в долларах. Оно обратилось к банку Морганов, который предпочел иметь дело с французскими Ротшильдами, а не с французским государством. Но на этот раз «Братья Ротшильды» не только ничего не заработали на операции, но провели ее с дебитным сальдо, поглотившим их кредитные средства: они перевели долларовый заем на государственные счета Франции, не взяв за это, с учетом сложностей, переживаемых французской экономикой из-за войны, никаких комиссионных.
Всегда и при всех обстоятельствах мой отец хотел оставаться бескорыстным слугой своего отечества - Франции. Вильфрид Баумгартнер как-то рассказал мне, что в течение 1920-1930-х годов, когда он был директором Государственного Казначейства (называвшегося тогда «Движением Фондов»), ему пришлось столкнуться с серьезным кризисом неплатежей, которые он не мог погасить в нужные сроки. Тогда он обратился к моему отцу, и тот, с присущим ему великодушием, ссудил Казначейству требуемую сумму.
Но с 1918 года мир стал иным, сотрясаемым инфляцией и разрушением денежной системы. Поколение моего отца стало постепенно терять почву под ногами. Оно развивалось и росло в условиях исключительной стабильности цен и зарплат, которая продолжалась сорок четыре года, а именно, с 1870 по 1914 год. Это был Золотой век, когда курс валюты не претерпевал никаких существенных изменений и когда не существовало налога на прибыль.
Но уже Джеймс сталкивался с тем, что надо уметь постоянно приспосабливаться к меняющимся экономическим и финансовым условиям, и постоянно размышлял об этом, если верить свидетельствам эпохи. Так, он не принимал и не одобрял теорий, которые в эпоху Второй Империи назывались «неосенсимонистскими», и не одобрял настолько, что даже до определенной степени свернул деятельность банка на период всеобщего увлечения финансистов этими теориями.
Он не верил в «народный капитализм», особенно в его финансовое обоснование, и по этому случаю даже написал трактат, в котором предупредил об опасности этой моды, предрекая крах банков «Креди мобилье» в Австрии и во Франции.
Но в целом деятельность банка Ротшильдов до 1918 года охватывала многие сферы европейской экономики. После 1918 года, напротив, ремесло государственных банкиров Европы, коими являлись в течение полутора веков Ротшильды, стало не под силу одному частному банкирскому дому.
Банк, начиная с 1817 года, размещался в особняке на улице Артуа, позднее переименованной в улицу Лаффит в память о знаменитом финансисте, председателе Совета и министре финансов при Луи-Филиппе. Совпадение его имени с названием нашего семейного виноградника Шато-Лафит чисто случайное и, как это видно, не подкреплено орфографией.
Здание, приобретенное моим прадедом Джеймсом, некогда принадлежало королеве Гортензии. Джеймс жил здесь всю свою жизнь, и вплоть до сноса этого особняка, в 1968 году, еще можно было видеть комнату, в которой он умер; все в ней бережно сохранялось, как при его жизни. Со временем Джеймс купил соседние с особняком здания и, таким образом, помещения банка занимали дома под номерами 19, 21 и 23 по улице Лаффит.
Вся деятельность банка развертывалась вокруг так называемого «большого бюро». Оно представляло собой просторную прямоугольную комнату с пятью окнами, выходившими на улицу. Между окнами перпендикулярно к стене стояли высокие вместительные столы с конторками, предназначенные для «ассоциированных членов», которые сидели, таким образом, друг за другом.
Сюда, в «большое бюро», приходили служащие банка, посетители, информаторы и маклеры, чтобы получить инструкцию руководителей банка, изложить им свое дело, посоветоваться. Даже если один из ассоциированных членов обладал большими, чем другие его коллеги, авторитетом и полномочиями, организация оставалась абсолютно коллегиальной, и хотя каждый имел персональный кабинет, он удалялся туда только для решения каких-то вопросов личного характера.
В 1931 году, когда моя работа в банке только начиналась, некоторое оживление в «большом бюро» было по утрам и вновь возобновлялось после закрытия биржи. Во времена Джеймса там, напротив, постоянно царили суматоха и лихорадочное передвижение: бесчисленные посетители приходили по самым разнообразным делам, они сами пытались что-то предложить или же послушать, что им скажет этот необыкновенный и властный человек, безраздельно господствовавший здесь надо всем и всеми.
Отец Жоржа Фейдо, который работал на улице Лаффит при Джеймсе, так описывает атмосферу банка: «Надо было видеть, как все в огромном здании банка подчинялось движению волшебной палочки его главы! Какой дивный порядок повсюду! Как послушны и умны служащие! Какое примерное повиновение сыновей своему отцу! Какое чувство субординации! Какое уважение.
Не думаю, что в мире найдется еще один банковский дом, где все вещи были бы расположены столь же упорядочение, в столь же идеальном порядке, были бы столь же тщательно подобраны, отвечали хорошему тону и респектабельности. Во всем чувствовалось, что дело поставлено с размахом, что богатство нажито кропотливым трудом и все здесь основательно; каждый руководитель службы здесь человек высокопорядочный, чистота в помещениях радует глаз; и, наконец, более чем за пятнадцать лет, что я работал в банке, за исключением, быть может, нескольких чересчур эксцентричных эскапад патрона, все, что я видел там, было чрезвычайно благоприятным, корректным и заслуживающим уважения».
Фейдо также с юмором отмечает «настойчивое, не оставляющее надежды, что оно когда-либо прекратится, шествие толпы друзей трех полов - мужского, женского и нищенствующего».
Такой большой общий зал был во всех частных банках, будь то в Америке, Англии или во Франции. Но после Второй мировой войны, когда претерпели изменения нравы и методы работы, мои кузены и я выступили с инициативой сделать «большое бюро» залом собраний акционеров и заседаний совета банка.
На каждом столе ассоциированных членов располагалась целая батарея кнопок из слоновой кости от электрических звонков, позволявших связываться с руководителями служб, функции которых именовались таинственно «Портфель», «Гроссбух», «Ликвидация». Только один или два «высокопоставленных» служащих удостаивались чести увидеть свое имя под одной из кнопок.
Среди всех этих реликтов устаревшей организации труда телефон вносил какую-то нотку современности, но функция его оставалась чисто декоративной, поскольку мой отец пользовался им чаще для того, чтобы через телефонистку связаться с кем-нибудь из служащих банка, нежели для звонков куда-либо вне его пределов.
В отличие от лондонских Ротшильдов, парижская ветвь нашей семьи, начиная с 1870 года, широко инвестировала капиталы в индустрию, и в особенности большие капиталовложения были в железные дороги, шахты, производство и распределение электроэнергии и конечно же - в нефть. Но и в этом тоже, должен констатировать, наш банк ограничивался лишь участием в управлении, не предпринимая каких-либо инициатив.
В том, что касается нефтяной отрасли, улица Лаффит следовала прихотливыми путями, которые привели к совершенно неожиданным результатам. По- видимому, на моего деда произвели сильное впечатление керосиновые лампы, и он сумел предвидеть глобальное расширение их применения. Он купил нефтяные скважины на Кавказе и поставил управлять ими небольшую группу людей, которые разместились на последнем этаже старого парижского здания банка.
Сотрудники этой группы осуществляли свое руководство настолько добросовестно, вникая во все тонкости производства, что из Парижа они решали даже вопрос о премировании или, напротив, наказании кого-то из рабочих на Кавказе.
Результаты их деятельности оказались весьма неплохими, коль скоро в начале 1914 года голландская компания «Роял Датч» купила эти скважины, как мне говорили, в обмен на 10 \% своего уставного фонда. Грянувшая через три года русская революция их в чистую разорила, скважины были конфискованы.
Лорд Детердинг, президент «Роял Датч», почему-то уверовал в то, что Ротшильды все заведомо предвидели и умышленно надули его, с неугасимой ненавистью он их преследовал до самой своей смерти. Я прекрасно знаю, что только богатым дают деньги в долг, но наделять мою семью пророческим даром - это уже из области фантастики!..
Лишь одно событие вывело банк «Братья Ротшильды» из его вечной спячки, но это было событие исключительной важности.
После 1931 года вся Центральная Европа переживала тяжелейший экономический спад. Не миновала чаша сия и венский банк «Кредит Анштальт», возглавляемый моим кузеном Луи де Ротшильдом. Он имел неосторожность дать личное поручительство по долговым обязательствам «Амштель Банка», голландского филиала «Кредит Анштальт», который с наступлением кризиса прекратил выплаты.
Мой отец ни секунды не колебался: к финансовой поддержке, пришедшей из Лондона, он присоединил помощь французской ветви семьи; потребовалась очень крупная сумма, чтобы оплатить все долги по обязательствам, взятым на себя Луи, и защитить честь и доброе имя нашей семьи.
Для расплаты с кредиторами «Амштель Банка» венские Ротшильды внесли залог в размере суммы его замороженных активов, которые были затем реализованы нашим банком, и когда в 1939 году вспыхнула война, все долги уже были полностью выплачены. На этот раз операция по спасению закончилась благополучно.
Мой отец, конечно же, понимал, что в банке я явно недогружен. И вот, через два года моей работы он назначил меня секретарем Комитета управления Компании Северных железных дорог. Во главе этой компании, основанной 18 сентября 1845 года еще моим прадедом, стоял сначала мой дед, а потом - мой отец. Она занималась эксплуатацией самой густой сети железных дорог в одном из богатейших промышленных регионов страны.
Служебные помещения компании располагались в здании, примыкавшем к Северному вокзалу, и сообщались с ним. В мои обязанности входило по вторникам и пятницам в четырнадцать часов докладывать Комитету решения, которые представлял на рассмотрение генеральный штаб компании - многочисленная группа компетентных сотрудников.
Хотя моя роль этим ограничивалась, но я постоянно соприкасался с проблемами крупного промышленного предприятия, которое проводило различные банковские операции на финансовом рынке.
Незадолго до моего появления на улице Лаффит мой отец выбрал сотрудника, которому он доверил осуществлять эффективный контроль за деятельностью Компании. Его звали Рене Майер. Этот рослый человек был известен своим авторитетом и компетентностью.
Это он в 1937 году вел переговоры с правительством Народного фронта о национализации железных дорог и сумел отстоять так называемую «частную собственность» компаний, что им позволило еще долго удерживаться на плаву в качестве держателей пакетов акций и ценных бумаг. Мы стали друзьями с Рене Майером и особенно сблизились после поражения Франции в 1940 году и позднее, когда он вошел в состав кабинета министров Алжира и приехал в Лондон.
После войны он выбрал карьеру политика, был председателем Совета, а затем в 1955 году занял пост президента Международного объединения угля и стали. В какое-то время он оставил общественную жизнь, занялся частными делами, но, уступив моим настойчивым просьбам, он в конце концов стал президентом компании «Ле Никель».
В предвоенные годы я испытывал неудовлетворенность молодого человека, занятого малоинтересной работой, и старался воспользоваться любой возможностью, чтобы постичь что-то новое и заняться чем-то полезным. Так, я попробовал свои силы в биржевых спекуляциях совсем небольшого масштаба, и это был мой первый опыт подобного рода.
Углубившись в мелкие дела семьи, я открыл для себя компанию «ТЭМ», которая занималась изготовлением электроаккумуляторов. Я не входил в административный совет компании, но фактически возглавил ее.
Это было малорентабельное предприятие, и тем не менее здесь я получил первые уроки менеджмента. Деятельность компании осуществлялась в рамках одного из профессиональных соглашений, которые заключило правительство, чтобы ограничить резкое падение цен.
***
Из книги Ги де Ротшильда „Наперекор Сталину” .
К числу самых знаменитых династий мира можно уверенно отнести семью Ротшильдов. Её основателем стал Майер Амшель Бауэр (Ротшильд) – бедный еврей из гетто, который скопил целое состояние на продаже монет и медалей, обмене валют, ростовщичестве и банковском деле. Сейчас капитал Ротшильдов составляет триллионы долларов, но в его основе лежит талант и достижения родоначальника династии, а также его дельные советы потомкам по управлению и увеличению состояния.
Майер Амшель Бауэр родился во Франкфурте-на-Майне 23 февраля 1744 года в бедной еврейской семье. Родители будущего финансиста обитали в гетто, которое находилось между городской стеной и рвом. Отец Майера, Амшель Мозес Бауэр, держал меняльную контору, примечательную своей красной вывеской (на немецком языке – «Rot Schild»). Это название и было взято в качестве фамилии знаменитой семьи, которая больше двух столетий ассоциируется с богатством и роскошью.
Сначала родители отправили Майера в еврейскую школу (иешиве). Предполагалось, что в будущем мальчик станет раввином. Он учился хорошо, но не проявлял подлинного интереса к религии. В 12 лет Майер переехал в Ганновер, где изучал финансовое дело в торговом доме Оппенгеймера. В этом учреждении парень выучил денежные знаки германских княжеств и разобрался в обменных курсах.
После смерти родителей в 1760 году Майер вернулся в родной город и продолжил дело отца. Парень обладал коммерческим талантом, а потому блестяще справлялся с продажей медалей и монет. Благодаря своим знаниям и способностям Майер приобрёл авторитет среди ценителей старины. Вскоре Амшель Бауэр скопил необходимую сумму денег, чтобы открыть в гетто антикварную лавку. Там молодой Ротшильд занимался обменом денег германских княжеств и зарабатывал на разнице курсов. Так Майер создал первый обменный пункт валют.
Майер Ротшильд не тратил заработанные деньги на удобства или роскошную жизнь, а вкладывал в нумизматический бизнес, покупая по выгодной цене старинные медали и монеты. При этом парень тщательно совершенствовал описания каталогов и рассылал их вельможам княжества. Вскоре упорный труд Майера дал желаемый результат. Он познакомился с Карлом Фридрихом Будерусом – управляющим имуществом Вильгельма Гессенского. Будерус посодействовал заключению первой сделки между будущим монархом и Ротшильдом.
Таким образом, с 1764 года молодой коммерсант начал поставлять монеты и золото княжескому дому Гессен-Кассель. Глава дома – Вильгельм ІХ был знатоком и коллекционером медалей и монет. Благодаря общим интересам Майер сблизился с графом, что оказало положительное влияние на дальнейшую жизнь обоих мужчин.
В 1769 году Майер стал официальным торговым агентом Вильгельма Гессенского и указал это на вывеске своей конторы. Она выделяла молодого предпринимателя среди других торговцев Посудной улицы и служила пропуском между германскими княжествами.
Вильгельм Гессенский был богатейшим германским графом и зарабатывал на продаже наёмных солдат. Ротшильд вёл дела будущего монарха во Франкфурте, налаживал связи с банками Лондона, компенсировал расходы на армию и роскошную жизнь, а также следил за снабжением всем необходимым кухни, конюшни и т.д. Кроме того, Майер Ротшильд умел хранить секреты, которых у графа было много. У Вильгельма родилось четверо законных наследников и 22 незаконнорожденных детей.
При успешном выполнении обязанностей Майера ожидала награда – уважение и часть доходов Вильгельма ІХ. Ошибки могли привести Ротшильда к банкротству, суду и даже смерти. Однако способный парень справлялся со своими задачами, а протекция знатного покровителя помогла коммерсанту заложить основы личного богатства.
Предприимчивый Ротшильд отличался деловым чутьём и сильной хваткой. Майер умел находить выход из сложных ситуаций с выгодой для себя. К примеру, перевозка денег в то время обходилась дорого и была опасной, ведь на дорогах действовали разбойники. Но Майер придумал, как избежать ненужного риска: он покупал и перепродавал товар.
Именно так поступил Ротшильд, когда взял деньги в британском банке из компенсационного счета Вильгельма Гессенского. На эти деньги Майер дёшево приобрёл хлопок и шерсть, при этом получил скидку благодаря оплате покупки наличными. Коммерсанту не пришлось перевозить деньги в Англию, а потом во Франкфурт. Вместо этого Майер привёз товар, перепродал его по выгодной цене, возвратил деньги Вильгельму и получил прибыль.
Тем не менее, ландграф освободил Ротшильда от уплаты налогов лишь в 1802 году. Спустя четыре года при бегстве в Прагу от войск Наполеона Вильгельм, ставший курфюрстом Гессенским, сделал Ротшильда доверенным лицом. В итоге Майер не просто сохранил многомиллионный капитал курфюрста, но продолжил собирать долги и увеличил состояние покровителя.
Со временем Ротшильд подключил к делу подросших сыновей. Двое старших отпрысков сначала стали агентами военного казначейства Гессена, а потом были назначены финансистами двора Франца ІІ, так как отметились во время наполеоновских войн, исполняя обязанности поставщиков армии.
В 1810 году Ротшильд заложил прочную основу дальнейшего развития бизнеса семьи, создав фирму под красноречивым названием «Майер Амшель Ротшильд и сыновья». При этом отец сделал сыновей совладельцами компании. В договоре указывалась общая сумма капитала фирмы – 800 тыс. флоринов, которые распределялись между отцом и сыновьями. Но при решении важных вопросов последнее слово оставалось за Майером. Зятья и дочери лишались права просматривать документы фирмы. Отец настаивал на том, чтобы споры между братьями решались мирно и в кругу семьи, а за обращение в суд ввёл штраф.
Ротшильд женился в 1770 году на Гутле Шнапер – дочери Вольфа Соломона Шнапера. Разница в возрасте межу молодыми людьми составила 10 лет: Майеру было 27 лет, а его невесте – 17. Тесть Ротшильда также был коммерсантом и дал за свою дочь приданное в размере 2400 флоринов. Выбор молодого финансиста оказался удачным: его жена была простой и хозяйственной женщиной.
В семье Ротшильдов родилось 10 детей: Жанетт (1771 г.р.), Амшель (1773 г.р.), Соломон (1774 г.р.), Натан (1777 г.р.), Изабелла (1781 г.р.), Бабетта (1784 г.р.), Кальман (1788 г.р.), Жюли (1790 г.р.), Генриэтта (1791 г.р.) и Джеймс (1792 г.р.).
Впоследствии дочери Ротшильда вышли замуж за представителей знатных еврейских семей: Вормс, Байфус, Зихель и Монтефиоре.
Супруга Майера Ротшильда заботилась о детях и домашнем хозяйстве. Женщина так и не покинула еврейский квартал и обитала в скромном доме. Глава семьи также предпочитал экономность излишней роскоши. Сохранившиеся портреты Майера свидетельствуют о простоте и бережливости ростовщика и банкира, несмотря на накопленные богатства.
Спустя два года после создания фирмы Майер изменил завещание. Банкир чувствовал приближение смерти и хотел обезопасить потомков. Так, Ротшильд продал свою часть дела, винный склад и ценные бумаги сыновьям за 190 тыс. флоринов. В итоге, его пять отпрысков стали единственными владельцами фирмы, а зятья и дочери устранялись от семейного дела.
Из полученных денег старик оставил 70 тыс. жене, а остальную сумму разделил между дочерями. При этом Майер напутствовал детей сохранять дружбу и согласие в семье. Сегодня наставления талантливого финансиста и заботливого отца разобраны на цитаты и стали частью истории знаменитой династии.
Основатель династии Ротшильдов умер 19 сентября 1812 года, оставив после себя налаженный бизнес. Состояние Майера в два раза превосходило активы Французского банка, однако точную сумму заработанных Ротшильдом денег установить не удалось. Предполагают, что Майер предоставлял налоговым ведомствам одни книги, а в других записывал секретные операции.
Сыновья Майера Амшеля Бауэра продолжили начатое отцом дело. Вскоре их стали называть «пятью пальцами одной руки». Они разъехались по разным городам Европы и создали обширную банковскую сеть. Старший сын Амшель управлял делами родительского дома во Франкфурте. Самый талантливый сын Натан основал компанию в Лондоне. Соломон осел в Вене, Калман выбрал для себя Неаполь, а Джеймс отправился покорять Париж. Они постоянно поддерживали между собой связь, делились ценной информацией и вместе строили финансовую империю. В итоге жизнь знаменитой семьи тесно переплелась с историей Европы.
Семья Ротшильд сегодня Даже сейчас династия Ротшильдов твёрдо придерживается указаний родоначальника. Члены семьи дружны между собой и при необходимости поддерживают друг друга. Кроме того, по завещанию Майера потомки тщательно скрывают размеры своего состояния. Сегодня капитал семьи составляет не менее 3,2 триллионов долларов, и на каждого члена династии приходится до 1 млрд.
